Совместный проект администрации Братского района и Вихоревского историко-краеведческого музея
ОЗЕРЛАГ – печальная страница из истории Братского района.
В 1947 году, на территорию нынешней Вихоревки въехал комиссар НКВД, чтобы придирчиво осмотреть места под создание будущих Исправительно-Трудовых Лагерей (сокращённо ИТЛ). Всё, что имелось на территории Вихоревки в ту пору – это несколько старых землянок и навесов для скота, располагавшихся на территории современного района «Отделение» и принадлежавших колхозу «Весёлое поле».
Все эти постройки, по требованию офицера были немедленно переданы в собственность уголовно-исполнительной системы Тайшетлага – обособленного подразделения ГУЛАГа в сибирских широтах, созданного под нужды строительства железнодорожной ветки Тайшет-Лена. Тайшетлаг же, в свою очередь, всего год спустя, был реорганизован в ОЗЕРЛАГ - печально известную систему лагерей, которая равномерно расположилась на всём протяжении будущей магистрали.
Небольшое вступление.
ГУЛАГ – известная аббревиатура, которая расшифровывается как Главное Управление Лагерями.
Данная система возникла ещё до Великой Отечественной Войны, в 20-е годы, в районе Соловецких островов, но быстро распространилась по территории Советского Союза, превратившись в своеобразный Архипелаг, каждый «остров» в котором являлся отдельным лагерем системы.
Первый Северный Лагерь Особого Назначения (сокращённо СЛОН) был открыт на Соловецких островах, в 1924 году. С этого времени, вплоть до середины 50-х годов, любая большая стройка Советского Союза происходила с непосредственным участием бесплатной рабочей силы в виде заключённых или сокращённо ЗК.
Советская историческая наука как-то удобно переворачивала данную страницу истории, пытаясь убедить непосвящённого читателя в том, что большинство глобальных строек Советского Союза, на данном отрезке времени, были успешно завершены исключительно результатами ударного, коммунистического труда.
И действительно, Братская ГЭС была построена эшелонами комсомольцев, приехавших в таёжный край «за рассветами и запахом тайги». Но железнодорожная магистраль Тайшет-Лена была построена дрожащими руками последних измождённых рабов XX века.
Тайшетлаг (он же ОЗЕРЛАГ) – настоящий гигант в исправительно-трудовой системе.
Тайшетлаг создавался в 30-е годы, как предтеча будущей глобальной стройки в виде Братской ГЭС. Будущей гидроэлектростанции требовались колоссальные ресурсы, которые «могли подъехать» только с использованием эшелонов.
К строительству Братской ГЭС, Советский Союз подготавливался поэтапно.
Например, в самом Тайшете – негласной столице сибирских лагерей, был создан ЦАРМЗ – Центральный авторемонтный завод, расположенный на северо-восточной окраине города. Более 2 тысяч заключённых были заняты здесь на сборе и ремонте грузовиков, а так же паровозов.
Для работы на ЦАРМЗ первые заключённые стали прибывать ещё в 1938 году, в зарешёченных вагонах-теплушках, которые бесконечными потоками, устремились в Сибирь с началом глобальных сталинских «чисток» в верхах и в среде интеллигенции.
Хорошо описал положение осуждённых Карло Штайнер (Австрийско-Югославский коммунистический активист и бывший осуждённый ГУЛАГа) в своей книге «Семь тысяч дней в Сибири»:
«Специальные лагеря были созданы в основном для того, чтобы изолировать заключённых от внешнего мира. В нормальных лагерях зеки радовались относительной свободе, потому что часто работали с вольными. Обмен письмами с семьёй также облегчал существование заключённого.
В специальных лагерях корреспонденция была ограничена двумя письмами в год. А если сказать, что много писем терялось, вполне возможно предполагать, что контакт с внешним миром был практически нулевым».
Ввиду вышеизложенного, строительство железнодорожных путей, а так же расчистка ложа будущего ВДХР и заготовка леса – вот основная задача ИТЛ на территории Братского района.
К 1947-1948 году, система ОЗЕРЛАГа скопила колоссальные людские ресурсы.
О численности осуждённых в ОЗЕРЛАГе споры ведутся по настоящий день и многие манипулируют данными в угоду тем или иным целям.
Мне более близка методика подсчёта за авторством бывших осуждённых вихоревских лагерей. Данная методика была впервые увидена мною в материалах ассоциации бывших заключённых ОЗЕРЛАГа, возглавляемая В. Чеусовым.
Для удобного счёта, в ОЗЕРЛАГе вместе с цифрами использовались 29 букв алфавита. Если учесть то, что самая большая отслеживаемая цифра, соседствующая с буквой, была 995, то каждая из 29 букв содержала минимум 995 человек. Если 29 букв умножить на 995, то получатся цифра в 28 855 человек.
Тем не менее, вскоре букв стало не хватать, и появились двойные буквы: АБ, АВ, АЕ и т.д. Самой последней выявленной буквой являлась «Н» - итого ещё 13 новых позиций.
Если перемножить новые значения, то выходит, что в 1947-1950 году в ОЗЕРЛАГе содержалось около 41 790 человек (состав постоянно менялся ввиду огромных показателей смертности).
Как считает весьма противоречивый писатель Солженицын (был замечен в манипуляциях с данными), идея присваивать каждому человеку цифру была заимствован из опыта гитлеровских лагерей. Замена имени и фамилии на цифру – своеобразная попытка уничтожить «я» заключённого, растереть его личность.
Трудности с определением численности в лагерях имеет множество причин, одна из которых – бесконечное движение «по этапу» самих осуждённых, а так же их неоднородность.
Мало того, что и сами жители Советского Союза могли попасть в лагеря за малейшую провинность перед страной и партией, так ещё и военнопленных после Второй Мировой Войны было столько, что из бывших военнослужащих Вермахта и императорских войск Японии возникали отдельные лагеря (Турма, Анзёба).
Основная масса военнопленных попала в братские лагеря после разгрома Квантунской армии в Маньчжурии, после чего на территорию Братского района буквально хлынули вчерашние противники из страны восходящего солнца. Вследствие этого, именно японские солдаты и офицеры построили первые каменные здания на территории Вихоревки (101-я школа и «баня» или бывший распределительный пункт осуждённых, расположенный по улице Советской), а так же приняли активное участие в лесозаготовке на территории современного завода «Байкал», отрабатывая тот вред, который нанесли Советскому Союзу. Да, Квантунская армия так и не предприняла наступление на Забайкалье и Дальний Восток, однако долгое время оттягивала значительную часть Советских войск на себя, ослабляя подразделения основного фронта.
Были и немецкие военнопленные. Например, доктор Йоахим Андерс, умерший 15 мая 1952 года в 026 пункте ОЗЕРЛАГа и похороненный между Вихоревкой и Кузнецовкой, в ныне заброшенном лагерном кладбище.
Но не только бывшие немецкие и японские военнослужащие были пригнаны в Сибирь, после окончания войны.
Пострадало и мирное, русскоязычное население Маньчжурии.
Во время победы над милитаристическими силами Японии в августе-сентябре 1945 года, уже долгие годы на территории северной части Китая, располагались крупные русские диаспоры – потомки белогвардейских эмигрантов, потерпевших поражение в ходе Гражданской войны. С приходом советской комендатуры на земли Маньчжурии, очень многие бывшие поданные Российской Империи были схвачены сотрудниками НКВД и отправлены в советские лагеря как пособники буржуазных правительств, внёсших свой вклад в развитие экономики стран потенциальных противников.
Очень много бывших подданных Российской Империи было арестовано в Харбине, ввиду чего, годы спустя на территории Вихоревки возникли целые улицы «харбинцев», оставшихся в Братском районе после полной реабилитации.
Учитывая всю мешанину национальностей и людей, зашкаливающий уровень смертности (и её посредственную фиксацию) – действительно просто невозможно назвать общее число человек, прошедших через братские и тайшетские лагеря. «Постоянная» цифра в 41 тысячу человек – чрезвычайно усреднена, ибо до сих пор неизвестно, сколько несчастных покоится в братской земле.
Несмотря на всё вышесказанное, с прискорбием следует признать, что основная масса заключённых в лагерях ГУЛАГа – обычные жители Советского Союза, попавшие за решётку по 58 статье УК СССР. Так называемые «политические» «преступники», якобы занимавшиеся «контрреволюционной деятельностью», которая очень часто заключалась в неосторожно брошенном слове.
Приведу текст 58 статьи полностью:
Статья 58-1 УК СССР. Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР. [6 июня 1927 г. (СУ №49, ст.330)].
58-1а. Измена Родине, т.е. действия, совершенные гражданами Союза ССР в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелёт за границу,
Караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией всего имущества.
58-1б. Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества. [20 июля 1934 г. (СУ №30, ст.173)].
58-1в. В случае побега или перелёта за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене, или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются — лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией всего имущества.
Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдалённые районы Сибири на 5 лет. [20 июля 1934 г. (СУ №30, ст.173)].
Понятие «попал по пятьдесят восьмой статье» включает в себя целый цикл статей из УК СССР.
Помимо самой распространённой статьи 58-1 Уголовного Кодекса СССР 1922 года, граждане Советского Союза могли быть привлечены за контрреволюционную деятельность по целому перечню статей: 58-1, 58-1а—58-1г и 58-2—58-14.
Действие данных статей было отменено только в 1961 году.
Как вспоминала одна из узниц ОЗЕРЛАГа, отбывавшее наказание в Вихоревке (имя не сохранено):
«… Я работала в лагерном пункте 013, который дислоцировался в рабочем посёлке Вихоревка. В л/п. 013 содержались осуждённые по 58-й статье, так называемые «политические».
Режим в лагере был очень строгим. Не было радио, газет, журналов. Одно письмо в течении 6 месяцев разрешалось получить осуждённому (да и то чаще всего не доходило до адресата – примечание автора).
После смерти Сталина к нам приехала госкомиссия, и она работала на протяжении трёх месяцев, рассматривая дела и освобождая людей. Вскоре лагпункт был полностью закрыт…»
Конечно, были и настоящие уголовники-рецидивисты, но они буквально тонули в общей массе ни в чём не повинных людей, которые попадали в лагеря только из-за места своего проживания, незначительных проступков или политических взглядов и убеждений.
Ввиду сказанного ранее, можно смело сказать: большинство сидельцев, в годы существования системы ГУЛАГ – это не те современные зеки, образ которых может ошибочно нарисоваться в сознании читателей. Совсем нет! Большинство заключённых ГУЛАГа – это представители научной и творческой интеллигенции, а так же обычные рабочие и крестьяне, совершившие проступок (например, упомянутый в книге сон на посту).
О высоком уровне культуры и образования осуждённых, говорит хотя бы тот факт, что большая часть творческих кружков и спортивных секций, на территории города Вихоревка, в 50-е – 60-е годы возникли благодаря усилиям вчерашних ЗК.
Ворожбитов, Пасечников, Чеусов, Абламский и многие другие известные фамилии вихоревчан и братчан, внёсших колоссальный вклад в развитие города и региона, происходят именно из 011, 013, 019, 409, 410 и других лагерей (колонн), располагавшихся когда-то на территории, как маленького таёжного городка, так и всей магистрали.
В. В. Чеусов – свободно говорил по-японски и получал образование в высших учебных заведениях Японии.
Г.А. Ворожбитов – продуктивный писатель и поэт, впоследствии неоднократно печатавшийся в прессе.
В.П. Абламский – человек, про которого снят полноценный, бельгийский документальный фильм (за фильмом можно обратиться в ИКМ г. Вихоревка).
Мало того, что Владимир Павлович был известным фотографом Харбина, а так же участником Олимпийских игр по фигурному катанию, так ещё и свободно говорил сразу на нескольких языках. Ко всему прочему Владимир Павлович обладал немалыми конструкторскими способностями, собственноручно собрав первый фотоаппарат в Вихоревке, шутливо назвав изделие «системой Пудель».
Фотографии Абламского – настоящая кладезь бесценной информации о видоизменениях города.
В.С. Пасечников – первым создал в Вихоревке секцию бокса, которая впоследствии выпустила более 50-ти мастеров спорта по данной дисциплине и несчётное количество КМС.
Все эти постройки, по требованию офицера были немедленно переданы в собственность уголовно-исполнительной системы Тайшетлага – обособленного подразделения ГУЛАГа в сибирских широтах, созданного под нужды строительства железнодорожной ветки Тайшет-Лена. Тайшетлаг же, в свою очередь, всего год спустя, был реорганизован в ОЗЕРЛАГ - печально известную систему лагерей, которая равномерно расположилась на всём протяжении будущей магистрали.
Небольшое вступление.
ГУЛАГ – известная аббревиатура, которая расшифровывается как Главное Управление Лагерями.
Данная система возникла ещё до Великой Отечественной Войны, в 20-е годы, в районе Соловецких островов, но быстро распространилась по территории Советского Союза, превратившись в своеобразный Архипелаг, каждый «остров» в котором являлся отдельным лагерем системы.
Первый Северный Лагерь Особого Назначения (сокращённо СЛОН) был открыт на Соловецких островах, в 1924 году. С этого времени, вплоть до середины 50-х годов, любая большая стройка Советского Союза происходила с непосредственным участием бесплатной рабочей силы в виде заключённых или сокращённо ЗК.
Советская историческая наука как-то удобно переворачивала данную страницу истории, пытаясь убедить непосвящённого читателя в том, что большинство глобальных строек Советского Союза, на данном отрезке времени, были успешно завершены исключительно результатами ударного, коммунистического труда.
И действительно, Братская ГЭС была построена эшелонами комсомольцев, приехавших в таёжный край «за рассветами и запахом тайги». Но железнодорожная магистраль Тайшет-Лена была построена дрожащими руками последних измождённых рабов XX века.
Тайшетлаг (он же ОЗЕРЛАГ) – настоящий гигант в исправительно-трудовой системе.
Тайшетлаг создавался в 30-е годы, как предтеча будущей глобальной стройки в виде Братской ГЭС. Будущей гидроэлектростанции требовались колоссальные ресурсы, которые «могли подъехать» только с использованием эшелонов.
К строительству Братской ГЭС, Советский Союз подготавливался поэтапно.
Например, в самом Тайшете – негласной столице сибирских лагерей, был создан ЦАРМЗ – Центральный авторемонтный завод, расположенный на северо-восточной окраине города. Более 2 тысяч заключённых были заняты здесь на сборе и ремонте грузовиков, а так же паровозов.
Для работы на ЦАРМЗ первые заключённые стали прибывать ещё в 1938 году, в зарешёченных вагонах-теплушках, которые бесконечными потоками, устремились в Сибирь с началом глобальных сталинских «чисток» в верхах и в среде интеллигенции.
Хорошо описал положение осуждённых Карло Штайнер (Австрийско-Югославский коммунистический активист и бывший осуждённый ГУЛАГа) в своей книге «Семь тысяч дней в Сибири»:
«Специальные лагеря были созданы в основном для того, чтобы изолировать заключённых от внешнего мира. В нормальных лагерях зеки радовались относительной свободе, потому что часто работали с вольными. Обмен письмами с семьёй также облегчал существование заключённого.
В специальных лагерях корреспонденция была ограничена двумя письмами в год. А если сказать, что много писем терялось, вполне возможно предполагать, что контакт с внешним миром был практически нулевым».
Ввиду вышеизложенного, строительство железнодорожных путей, а так же расчистка ложа будущего ВДХР и заготовка леса – вот основная задача ИТЛ на территории Братского района.
К 1947-1948 году, система ОЗЕРЛАГа скопила колоссальные людские ресурсы.
О численности осуждённых в ОЗЕРЛАГе споры ведутся по настоящий день и многие манипулируют данными в угоду тем или иным целям.
Мне более близка методика подсчёта за авторством бывших осуждённых вихоревских лагерей. Данная методика была впервые увидена мною в материалах ассоциации бывших заключённых ОЗЕРЛАГа, возглавляемая В. Чеусовым.
Для удобного счёта, в ОЗЕРЛАГе вместе с цифрами использовались 29 букв алфавита. Если учесть то, что самая большая отслеживаемая цифра, соседствующая с буквой, была 995, то каждая из 29 букв содержала минимум 995 человек. Если 29 букв умножить на 995, то получатся цифра в 28 855 человек.
Тем не менее, вскоре букв стало не хватать, и появились двойные буквы: АБ, АВ, АЕ и т.д. Самой последней выявленной буквой являлась «Н» - итого ещё 13 новых позиций.
Если перемножить новые значения, то выходит, что в 1947-1950 году в ОЗЕРЛАГе содержалось около 41 790 человек (состав постоянно менялся ввиду огромных показателей смертности).
Как считает весьма противоречивый писатель Солженицын (был замечен в манипуляциях с данными), идея присваивать каждому человеку цифру была заимствован из опыта гитлеровских лагерей. Замена имени и фамилии на цифру – своеобразная попытка уничтожить «я» заключённого, растереть его личность.
Трудности с определением численности в лагерях имеет множество причин, одна из которых – бесконечное движение «по этапу» самих осуждённых, а так же их неоднородность.
Мало того, что и сами жители Советского Союза могли попасть в лагеря за малейшую провинность перед страной и партией, так ещё и военнопленных после Второй Мировой Войны было столько, что из бывших военнослужащих Вермахта и императорских войск Японии возникали отдельные лагеря (Турма, Анзёба).
Основная масса военнопленных попала в братские лагеря после разгрома Квантунской армии в Маньчжурии, после чего на территорию Братского района буквально хлынули вчерашние противники из страны восходящего солнца. Вследствие этого, именно японские солдаты и офицеры построили первые каменные здания на территории Вихоревки (101-я школа и «баня» или бывший распределительный пункт осуждённых, расположенный по улице Советской), а так же приняли активное участие в лесозаготовке на территории современного завода «Байкал», отрабатывая тот вред, который нанесли Советскому Союзу. Да, Квантунская армия так и не предприняла наступление на Забайкалье и Дальний Восток, однако долгое время оттягивала значительную часть Советских войск на себя, ослабляя подразделения основного фронта.
Были и немецкие военнопленные. Например, доктор Йоахим Андерс, умерший 15 мая 1952 года в 026 пункте ОЗЕРЛАГа и похороненный между Вихоревкой и Кузнецовкой, в ныне заброшенном лагерном кладбище.
Но не только бывшие немецкие и японские военнослужащие были пригнаны в Сибирь, после окончания войны.
Пострадало и мирное, русскоязычное население Маньчжурии.
Во время победы над милитаристическими силами Японии в августе-сентябре 1945 года, уже долгие годы на территории северной части Китая, располагались крупные русские диаспоры – потомки белогвардейских эмигрантов, потерпевших поражение в ходе Гражданской войны. С приходом советской комендатуры на земли Маньчжурии, очень многие бывшие поданные Российской Империи были схвачены сотрудниками НКВД и отправлены в советские лагеря как пособники буржуазных правительств, внёсших свой вклад в развитие экономики стран потенциальных противников.
Очень много бывших подданных Российской Империи было арестовано в Харбине, ввиду чего, годы спустя на территории Вихоревки возникли целые улицы «харбинцев», оставшихся в Братском районе после полной реабилитации.
Учитывая всю мешанину национальностей и людей, зашкаливающий уровень смертности (и её посредственную фиксацию) – действительно просто невозможно назвать общее число человек, прошедших через братские и тайшетские лагеря. «Постоянная» цифра в 41 тысячу человек – чрезвычайно усреднена, ибо до сих пор неизвестно, сколько несчастных покоится в братской земле.
Несмотря на всё вышесказанное, с прискорбием следует признать, что основная масса заключённых в лагерях ГУЛАГа – обычные жители Советского Союза, попавшие за решётку по 58 статье УК СССР. Так называемые «политические» «преступники», якобы занимавшиеся «контрреволюционной деятельностью», которая очень часто заключалась в неосторожно брошенном слове.
Приведу текст 58 статьи полностью:
Статья 58-1 УК СССР. Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР. [6 июня 1927 г. (СУ №49, ст.330)].
58-1а. Измена Родине, т.е. действия, совершенные гражданами Союза ССР в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелёт за границу,
Караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией всего имущества.
58-1б. Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества. [20 июля 1934 г. (СУ №30, ст.173)].
58-1в. В случае побега или перелёта за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене, или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются — лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией всего имущества.
Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдалённые районы Сибири на 5 лет. [20 июля 1934 г. (СУ №30, ст.173)].
Понятие «попал по пятьдесят восьмой статье» включает в себя целый цикл статей из УК СССР.
Помимо самой распространённой статьи 58-1 Уголовного Кодекса СССР 1922 года, граждане Советского Союза могли быть привлечены за контрреволюционную деятельность по целому перечню статей: 58-1, 58-1а—58-1г и 58-2—58-14.
Действие данных статей было отменено только в 1961 году.
Как вспоминала одна из узниц ОЗЕРЛАГа, отбывавшее наказание в Вихоревке (имя не сохранено):
«… Я работала в лагерном пункте 013, который дислоцировался в рабочем посёлке Вихоревка. В л/п. 013 содержались осуждённые по 58-й статье, так называемые «политические».
Режим в лагере был очень строгим. Не было радио, газет, журналов. Одно письмо в течении 6 месяцев разрешалось получить осуждённому (да и то чаще всего не доходило до адресата – примечание автора).
После смерти Сталина к нам приехала госкомиссия, и она работала на протяжении трёх месяцев, рассматривая дела и освобождая людей. Вскоре лагпункт был полностью закрыт…»
Конечно, были и настоящие уголовники-рецидивисты, но они буквально тонули в общей массе ни в чём не повинных людей, которые попадали в лагеря только из-за места своего проживания, незначительных проступков или политических взглядов и убеждений.
Ввиду сказанного ранее, можно смело сказать: большинство сидельцев, в годы существования системы ГУЛАГ – это не те современные зеки, образ которых может ошибочно нарисоваться в сознании читателей. Совсем нет! Большинство заключённых ГУЛАГа – это представители научной и творческой интеллигенции, а так же обычные рабочие и крестьяне, совершившие проступок (например, упомянутый в книге сон на посту).
О высоком уровне культуры и образования осуждённых, говорит хотя бы тот факт, что большая часть творческих кружков и спортивных секций, на территории города Вихоревка, в 50-е – 60-е годы возникли благодаря усилиям вчерашних ЗК.
Ворожбитов, Пасечников, Чеусов, Абламский и многие другие известные фамилии вихоревчан и братчан, внёсших колоссальный вклад в развитие города и региона, происходят именно из 011, 013, 019, 409, 410 и других лагерей (колонн), располагавшихся когда-то на территории, как маленького таёжного городка, так и всей магистрали.
В. В. Чеусов – свободно говорил по-японски и получал образование в высших учебных заведениях Японии.
Г.А. Ворожбитов – продуктивный писатель и поэт, впоследствии неоднократно печатавшийся в прессе.
В.П. Абламский – человек, про которого снят полноценный, бельгийский документальный фильм (за фильмом можно обратиться в ИКМ г. Вихоревка).
Мало того, что Владимир Павлович был известным фотографом Харбина, а так же участником Олимпийских игр по фигурному катанию, так ещё и свободно говорил сразу на нескольких языках. Ко всему прочему Владимир Павлович обладал немалыми конструкторскими способностями, собственноручно собрав первый фотоаппарат в Вихоревке, шутливо назвав изделие «системой Пудель».
Фотографии Абламского – настоящая кладезь бесценной информации о видоизменениях города.
В.С. Пасечников – первым создал в Вихоревке секцию бокса, которая впоследствии выпустила более 50-ти мастеров спорта по данной дисциплине и несчётное количество КМС.
В память об этих людях, а так же обо всех незаслуженно репрессированных людей, в 2010 году в городе Вихоревка, по улице Ленина был открыт Мемориал, посвящённый жертвам репрессий. Идейные вдохновители открытия памятника – известный вихоревский тренер по боксу Николай Георгиевич Лейман, а так же настоятель Храма, воздвигнутого во имя святого Николая Чудотворца, протоиерей Евгений Вениаминович Сумин.
Большой вклад в создание мемориала внесла легендарный управленец из города Вихоревка (на тот момент – действующий Мэр) – Татьяна Ивановна Липина.
Но вернёмся к событиям первой половины XX века.
Для полноты картины следует понимать, что и в среде осуждённых, заключённые Исправительно-Трудовых лагерей «кучковались» друг с другом по статьям и национальностям, невольно образовывая внутрилагерные коллективы, борющиеся за сферы влияния и блага.
Уголовники (блатные) держались обособленно. Украинцы (бандеровцы) – отдельно. Отдельно жили и политические (мужики), стараясь не вступать в конфликты ни с первыми, ни со вторыми. Военнопленные и вовсе не пересекались с основным контингентом лагерей, чаще всего делясь по званиям и отрядам и содержась в отдельных лагерях.
Но простите мне невольное забегание вперёд, ибо многое нужно рассказать и многие фамилии указать в данной части большого повествования.
ГУЛАГ наполнялся «волнами».
В 20-е годы в лагеря в основном попадали политические противники большевиков (эсеры, меньшевики, анархисты), а так же представители духовенства и граждане, сочувствовавшие Белому движению (например – донские казаки);
В 1929-30 году, основной массой осуждённых являлись раскулаченные крестьяне (около 2 миллионов человек), а так же вредители социалистического производства (около 138 тысяч человек);
В 1937-38 годах, в годы «Большого Террора» в лагеря и вовсе попало около 690 тысяч человек, в рамках глобальной чистки всех государственных структур и институтов сторонниками идей Иосифа Виссарионовича Сталина. В годы «Большого Террора» особо сильно пострадали военные офицеры и представители интеллигенции. Именно они, ни с того ни с сего были объявлены «врагами народа» по надуманным обвинениям;
В 1940-е, с началом войны, основная масса «новых поступлений живой силы в лагеря» - депортированные поляки, украинцы, прибалты, жители Молдавии, крымские татары, чеченцы, ингуши и другие кавказские народы;
После войны – военнопленные, новые «изменники Родине», побывавшие в немецких лагерях, а так же мирное население, оставшееся на оккупированных территориях и харбинцы.
Воистину трудно читать воспоминания бывших заключённых. Сотни произведений и тысячи стихов, полных тоски и боли, были написаны о временах массового террора против собственного населения.
Как писал когда-то известный поэт Анатолий Жигулин, который так же строил железнодорожную ветку Тайшет-Братск в 1949-1951 годах:
Кто додумался правду
На части делить
И от имени правды
Неправду творить?
Это тело живое –
Не сладкий пирог,
Чтобы резать и брать
Подходящий кусок.
Только полная правда
Жива и права,
А неполная правда –
Пустые слова.
Этим стихотворением Жигулин словно отвечал на немой вопрос потомков: «Стоит ли вообще изучать эту печальную страницу страны? Страницу Братской истории?»
Конечно – стоит! И вновь всем сомневающимся через поэтическое произведение «отвечает» сам Жигулин, словно подчёркивая то, что история – неделима и целостна. И не терпит искажений:
Снег над соснами кружится, кружится,
Конвоиры кричат в лесу…
Но стихи мои не об ужасах
Не рассчитаны на слезу.
И не признаки чёрных вышек
У моих воспалённых глаз…
Нашу боль всё равно опишут
И опишут не хуже нас.
Я на трудных дорогах века,
Где от стужи стыди сердца,
Разглядеть хочу человека –
Современника и борца.
И не надо бояться памяти
Тех не очень далёких лет,
Где затерян по снежной замети
Нашей юности горький след.
Ещё раз повторюсь - в 1935 году только намечалось строительство Братской ГЭС, в связи с чем возникала задача проложить новую железнодорожную ветку Тайшет – Падунские Пороги. При этом проложить железную дорогу требовалось в таких гиблых местах и в столь сжатые сроки, что задача казалось невыполнимой: непролазная тайга, гнус, болота, лютые морозы и отсутствие элементарных условий труда – вот что вставало на пути невольных строителей новой транспортной артерии.
Ворожбитов хорошо описал условия работы и содержания, в ту непростую пору.
Приведу выдержки из его воспоминаний:
«Трасса Тайшет-Братск тянется через бесконечную тайгу на протяжении 270-300 километров. Население малочисленное, посёлки редки. Народ суровый. По тайге, на протяжении всей трассы разбросаны колонны (лагерные пункты) с численностью заключённых, редко превышающей 300-400 человек. Пункты обычно находятся в 2 – 15 километрах от железной дороги. Через тайгу проводится только одна дорога, связывающая колонну с железнодорожным путём. Кругом же – как в своеобразных ледяных джунглях. Собьёшься – потеряешься и погибнешь…
… Лагеря окружали высоким, трёхметровым забором. По обе стороны забора, шириной в четыре метра каждая, вокруг всего лагеря тянулась так называемая «огневая зона», вспаханная, проборонённая летом, без травы. К этим полосам нельзя было подойти на пять метров. По углам и в центре забора – вышки для часовых, которые имели право без предупреждения открывать огонь в заключённых, «пытавшихся» нарушить эти правила.
За лагерем, со всех четырёх его сторон, на расстоянии метров пятидесяти от забора – пулемётные гнёзда для охраны, особо необходимые в случае бунта заключённых…
… Человеку отпускалось одно одеяло, соломенный матрас, плоская, как блин, подушка и одно полотенце. Обмундирование летом состояло из рубахи, кальсон, брюк, куртки, пары ботинок и головного убора. Зимой – валенки вместо ботинок, и прибавляется бушлат и ватные брюки…
…В спецлагерях раба украшали номера (спецлагерь начинался с номера «0» - 013, 019 и т.д. – примечание автора). На верхней одежде были пришиты тряпки с крупно написанным личным номером. На груди. На спине. На правой ноге выше колена и спереди на шапке. Выглядели как письма, облепленные марками…
…Зимняя одежда выдавалась не раньше 15 ноября, а морозы стягивали землю и спирали дух уже с конца сентября. Летняя – только в мае, а уже с апреля в тех краях мы задыхались в ватной одежде от жары. Снимать куртки с номерами или оставлять штаны, щеголяя в подштанниках, строжайше воспрещалось и пахло тяжёлым наказанием…
… Нормы пайка были сведены на минимум. Купить негде, да и денег ни у кого не было. Работали мы 10 часов в сутки. Если кому-либо из надзор-персонала приходило в голову назвать какую-нибудь работу срочной – работали и в темноте, при свете фонарей. Работали до потери сознания. Вспоминаю несколько таких периодов, когда мы работали по 20 часов в сутки, после чего падали мёртвыми на 2 часа сна, поднимались и опять шли на работу…
… Побудка была очень ранней. На скоростях бежали в кухню, получали горячую воду и баланду. Всё с жадностью выпивалось. Ещё темно, а нас уже выстраивали перед воротами и обыскивали. После «шмона» поднимался шлагбаум и шествие, по пять в ряд, выходило за ворота. Там работяг ожидало два пулемёта, большой конвой и множество собак.
За воротами церемония продолжалась. Давалась команда – садись!
Садились в снег, садились в лужи. Начальник конвоя начинал вызывать по картотеке. Эта процедура отнимала ещё больше времени. Начальник конвоя вынимал из коробки картонки, на которых были налеплены фотографии арестантов «ан фас», вписано имя, фамилия, личный номер, год рождения, место, статья, срок и конец срока. Каждый опрашиваемый, вызываемый только по номеру, должен был отрапортовать все свои данные, для того, чтобы убедить начальника конвоя, что именно он Пётр Иванов, № А-300 вышел на работу, а не «х» или «у».
После опроса производится снова счёт работяг и тогда двигаются в путь. По прибытии на место лесоповала или земляных работ, опять «садись» по пять в ряд, опять счёт. Конвой занимает сторожевые места и только тогда (осуждённые) приступают к работе…
… Несмотря на то, что побег (был) буквально неосуществим – отчаявшиеся люди бежали. Бежали для того, чтобы погибнуть и прекратить свои муки. Сколько раз я доходил до такого состояния! Только мысль о близких заставляла меня взять себя в руки. Я всё ещё ничего не знал о маме и жене и мог предположить, что они тоже мучаются где-нибудь, в одном из женских лагерей…»
Жуткие, страшные воспоминания человека, прошедшего через настоящий ад бесчеловечности.
Не только мужчины попадали в заключение. Многие женщины прошли через горнило сталинских лагерей, отдав все силы и здоровье, потеряв возможность иметь детей из-за надуманных обвинений.
Несмотря на то, что в женских лагерях применялись те же инструкции, что и в мужских, условия содержания в них были несколько проще.
Как вспоминал начальник ОЗЕРЛАГа С.К. Евстигнеев: «Женщины и в лагере оставались женщинами, поэтому выглядели опрятнее и даже умудрялись доставать кое-какую косметику».
Сохранились воспоминания одной из узниц женского лагеря, полячки Гражины Липиньской:
«Мы укладывали высокие штабеля из баланов, привозимые нами с вырубок из леса. Баланы длинные, многометровые, толстые, очень тяжёлые… Везут лес к железнодорожной линии, сваливают и едут за новыми брёвнами… Моя бригада возила землю тачками. Возили её из завалов…
… В марте 1952 года (нас) вернули на тяжёлые земляные работы. Замёрзшую землю разбивали ломами и грузили на тачки».
Вспоминала о тяжёлых временах и узница из города Москвы, Надежда Кравец (скрипачка, солистка симфонического оркестра Большого театра):
«Примерно на полпути между Братском и Усть-Кутом был страшный лагпункт, кажется 049. Я там работала на каменном карьере. Работа мужская и мы выбивались из сил ради пайки… К зиме, весь состав лагпункта был отправлен в больницу»…
Ко всему прочему пусть дорогой читатель примет во внимание и тот факт, что строительство путей и лесовалочные работы производилось самым примитивным инструментом – молотом, киркой, лопатой, мотыгой, двуручной пилой и тачкой, при минимальном уровне питания, что вызывало массовые болезни и огромную смертность в рядах «новых земляков поневоле».
Питание – 300 грамм хлеба нижайшего качества, плюс жидкая баланда, в которую намешивали то кашу, то картофель. Только вначале 50-х уровень питания вырос до 800 граммов хлеба в день.
Недаром сами ЗК, оценивая своё положение, любили говорить: «под каждым рельсом – по три зековских шапки», имея ввиду то, что путь Тайшет-Братск действительно возник на костях.
Как страшное свидетельство тех страшных событий – множество безымянных кладбищ с номерами вместо могил, ютящихся в лесах возле железнодорожного полотна.
Вид лагерей был стандартен: периметр образовывали сразу несколько высоких заборов, увитых колючей проволокой. В особо уязвимых местах – вышки с автоматчиками или сторожевые псы, передвигающиеся по стальной проволоке, на вверенных им участках.
Одежда осуждённых – чёрного цвета, с крупными номерами белого цвета, нашиваемыми на спину и на штаны. Основное ограждение периметра всегда выкрашивалось в белую известь, чтобы осуждённый, при попытке побега, мог измарать свои чёрные одеяния, ввиду чего любому встречному становилось бы понятно, кто именно перед ним и каким образом возник на отдалённых дорогах Тайшета и Братска.
Пространство между заборами отчищалось от травы и старательно боронилось, чтобы любой след мог отпечататься на волнообразной поверхности контрольно-следовой зоны.
Внутри лагеря – одноэтажные административные здания и одноэтажные бараки, жизнь и быт в которых ненамного ушли от условий проживания каменного века – двухъярусные койки, одинокая печка-буржуйка и «отхожее место» в виде обычного ведра, расположенное в углу.
Особо привилегированными считались верхние спальные места (особенно - в зимнюю пору), так как основное тепло в бараке, подчиняясь законам физики, концентрировалось под потолком.
На нижнем ярусе спать и восстанавливаться было значительно тяжелее - холод поднимался от земляного пола, на котором иногда располагался примитивный настил из досок, ввиду чего заключённые «первого этажа» часто заболевали, не в силах согреться и внутри жилых помещений.
Железная дисциплина.
За любое нарушение правил внутреннего распорядка – либо урезание пайка, которого и так не хватало взрослому человеку, либо карцер, пребывание в котором часто оборачивалось смертью из-за элементарного отсутствия отопления.
Выразить всю сложность человеческого положения в лагере, весьма трудно сухими, информационными строчками доклада.
Чтобы читатель смог представить картину целиком и полностью, я вновь обращусь за помощью к творчеству Жигулина:
Минус сорок
Показывал градусник Цельсия
На откосах смолисто пылали костры.
Становились молочными чёрные рельсы,
Все в примёрзших чешуйках
Сосновой коры.
Мы их брали на плечи –
Тяжёлые, длинные –
И несли к полотну,
Где стучат молотки.
Солнце мёрзло от стужи
Над нашими спинами
Над седыми вершинами
Спящей тайги.
С каждым часов работы
Они тяжелели,
Синеватую сталь
В наши плечи вдавив.
И сочувственно хмурились
Тёмные ели,
Наше дружное «взяли!»
Сто раз повторив.
Нас по восемь на рельс,
А под вечер – по десять,
По четырнадцать
Ставил порой бригадир.
И казалось нам:
Будь рукавицы из жести,
Всё равно бы за смену
Протёрлись до дыр.
Вы когда-нибудь знали
Такую работу?
До солёного пота,
До боли в костях!
Вы лежневые трассы
Вели по болотам?
Вы хоть были когда-нибудь
В этих местах?
Приходилось ли брёвна
Грузить с эстакады вам,
Засыпать на снегу,
Выбиваясь из сил?..
Я не циркулем тонким
Маршруты прокладывал,
Я таёжную топь
Сапогами месил!
Не на ватмане строил я
Фермы бетонные,
Но своею работой
Горжусь я вдвойне:
Я пронёс на плечах
Магистраль многотонную!
Вот на этих плечах.
Позавидуйте мне!
Ненадолго война приостановила строительство ветки Тайшет-Братск.
С 1941 по 1945 год, ветка Тайшет – Невельская, протяжённостью в 58 километров использовался как лесовозная дорога.
Только с разгромом немецко-фашистских захватчиков и с высвобождением ресурсов вновь пришли к исполнению грандиозные планы по строительству железной дороги и строительству Братской ГЭС. Так как запланированные работы первоначальными силами шли медленно (изначально на участок пригнали около 20 тысяч заключённых), в 1947 году, на помощь глобальной стройке, в Братский район поступило около 40 тысяч японских военнопленных.
Как вспоминал бывший военнопленный, а ныне Президент Всеяпонской ассоциации военнопленных господин Рокуро Сайто:
«В сентябре 1945 года около 40 тысяч солдат Квантунской армии были отправлены под конвоем в Тайшет. Всех их отправили на строительство железнодорожной ветки на Братск. Лагеря располагались примерно через каждые 200 метров. Я попал в то место, где сейчас находится станция Невельская. Вокруг – глухая тайга, поселений нет. Жили там, в основном старики, женщины, дети. Мужчин было мало, поскольку их много погибло во время войны. Японские военнослужащие протянули ветку до Братска, когда объявили, что нас репатриировали и можно возвращаться назад. Но многие уже не смогли вернуться. За это время 3 600 японцев погибло. Во время боёв не гибло столько людей, сколько во время строительства ветки».
По сей день, японские делегации, время от времени посещают могилы своих предков. Одну из делегаций, в качестве переводчика, встречал и бывший осуждённый Чеусов, упомянутый в начале статьи.
С прибытием японских военнопленных в наш регион, темп строительства ветки значительно вырос – ежедневно путь удлинялся в среднем на 2 километра.
Едва рельс ложился на своё место, как по нему начинали осторожно сновать первые паровозы, таща за собой груз, так необходимый для продолжения строительства. Материала не хватало – на западе страны так же шло активное восстановление путей сообщения, уничтоженных отступающими фашистами.
Ввиду того, что иногда приходилось скреплять рельсы деревянными накладками вместо металлических изделий (да и сами рельсы класть либо бывшие в использовании, либо с дефектами и выработкой), то поезда часто падали и осуждённые были вынуждены вновь ставить на рельсы сошедшие вагоны и паровозы.
В помощь осуждённым, на 250 километровом участке от Тайшета до Братска работало 14 экскаваторов, 112 автомашин, 12 поездов. Но техники не хватало, поэтому ежедневно приходилось сосредотачивать на каждом строящемся километре контингенты ЗК свыше 100 человек.
Так как темпы строительства мостов отставали от темпов строительства железнодорожного полотна, инженеры шли на временные полумеры, заставляя прокладывать пути прямо по неглубоким бродам через реки летом, а зимой – по временным ледовым переправам. Где льда не хватало по высоте – его искусственно наращивали при помощи подвоза воды.
По воспоминаниям вихоревчанина Сергея Дмитриевича Меределина, бывшего озерлаговца, только вокруг Вихоревки располагалось 8 лагерей: 011, 013, 050, 052, 403, 404, 405 и 410 в районе Кузнецовки.
Всё вышеперечисленное делалось для того, чтобы любой ценой успеть к началу строительства Братской ГЭС…
…И 7 ноября 1947 года на Старый Братск, выпуская пары, прибыл новенький паровоз, доставив первые грузы фактически по костям тысяч заключённых и военнопленных.
К 7 ноября 1950 года заработала вся ветка Братск – Лена (на тот момент с паромной переправой через Ангару). В 1951 году был построен железнодорожный мост, окончательно запустивший путь сообщения Тайшет-Лена.
Путь, длиной в 720 километров занимал у пассажиров того времени 4-5, а то и 6 дней пути. Малая скорость движения объяснялась низким качеством железнодорожного полотна, отчего пассажирские и грузовые поезда редко разгонялись свыше 30-40 км/ч.
Иосиф Виссарионович Стали умер 5 марта 1953 года и с его смертью начался процесс развенчания культа личности «Вождя народов». В заледеневшее от репрессий, Советское государство стало постепенно проникать такое политическое явление, как «оттепель».
«Оттепель» - термин, который практически ничего не значит для современника.
Но тогда, в начале 50-х, в стране происходили столь глобальные перемены взглядов и убеждений, что сталинская, репрессионная машина дала сбой и долгожданные послабления проникли в Исправительно-Трудовые лагеря.
Увеличился объём хлеба. Заключённым стали выплачивать минимальную заработную плату, в размере 10-20 рублей. Открылись внутрилагерные магазины. Военнопленные отправились домой, а по лагерям начали разъезжать специальные комиссии, пересматривающие дела осуждённых, водворённых в лагеря по 58-й статье.
Разрешили полноценную переписку с родственниками.
Весной 1953 года Тайшет первым поменял статус исправительно-трудовых лагерей на лагеря наёмного труда. И в наших краях был запущен процесс реабилитации заключённых, но в Братский район вышеуказанные комиссии прибыли несколько позже – только в 1954 году. Тем не менее, уже в марте 1954 года пали заборы с колючей проволокой и исчезли ненавистные номера, пришитые на одежду.
Освобождённые и реабилитированные граждане, находящиеся в условиях каторги долгие 7-10 лет, выходили из лагерей надломленными и обескураженными. За столь непростительно огромное количество времени, проведённого в несправедливом заключении, исчезали целые семьи и многие вчерашние зеки, оставались в тех местах, где их застала неожиданная свобода.
Как вспоминал тот же Абламский – только с возобновлением переписки Владимир Павлович узнал, что его супруга снова вышла замуж за другого мужчину. Владимир не винил жену, так как в ответном письме женщина, из ныне далёкого Харбина, искренне извинилась за содеянное и призналась, что считала мужа погибшим.
Так как возвращаться в Харбин было не к кому, Владимир Павлович остался в Вихоревке, где продолжил заниматься фотографией, художественной самодеятельностью и тренерской деятельностью, открыв секцию фигурного катания на территории нынешнего стадиона «Локомотив».
Бывшие озерлаговцы начали строить первые дома или заселяться во вчерашние бараки, отданные в ведение Городского Совета. Что интересно – именно вчерашние осуждённые вихоревских лагерей отстояли своё право называть улицы по собственному разумению. Большинство улиц, возникавших тогда, имели «номенклатурные» названия – Дзержинского, Ленина, Кошевого. С освобождением осуждённых в Вихоревке появились улицы, несущие на своих табличках фамилии поэтов или красивых таёжных растений, что в Советском Союзе являлось весьма редким явлением. Именно благодаря вчерашним озерлаговцам возникли такие улицы как Лермонтова, Речная, Гоголя, Ермака и многие другие.
Подобный «романтизм» названий весьма объясним. Как вспоминал Василий Сергеевич Пасечников, при строительстве Депо из 25 человек заключённых, работавших в мастерской, 17 были с высшим образованием.
Многие осуждённые, впоследствии стали выдающимися работниками ВЛЗК (ранее – место деревообработки осуждённых, ныне – территория лесозаготовительного предприятия «Байкал») и железной дороги, внеся свой неоценимый вклад в процесс грядообразования.
В память о ИТЛ, на территории города Вихоревка, 6 мая 1990 года была учреждена «Ассоциация узников ОЗЕРЛАГа», в которую вошли 48 вихоревчан и 24 члена общества из других городов.
В завершении девятнадцатой части скажу: горе тем, кто ассоциирует ОЗЕРЛАГ с современными лагерями, пропагандируя «воровскую культуру».
Нет, заключённые, жившие тогда и осуждённые, отбывающие свой срок сейчас – это, в большинстве своём «земля и небо», в области культуры, образования, нравственных и морально-волевых качеств.
Конечно, и в нынешних лагерях присутствуют образованные и достойные люди, совершившие ошибку. Но основная масса… что ж, не мне судить… не мне судить…
Да, Вихоревка всегда считалась негласной «лагерной столицей» Братского района. Но «дурная слава» закрепилась за городом задолго до существования ЛИУ-27 и ИК-25! Но люди, прошедшие через советские Исправительно-Трудовые Лагеря не были преступникам!
Нет, не «лагерная столица» - город Вихоревка, но город великих людей, переживших, преодолевших страшные удары судьбы и не потерявших свою человечность, не растративших потенциал личности. Может быть поэтому, протоиерей Евгений Сумин негласно называет наш городок «Благословенный град»? Как знать…
В какой-то мере, заключённые ОЗЕРЛАГа просто оказывались не в том месте, не в то время… но для многих осуждённых, именно Братский район стал Малой Родиной и местом последнего пребывания на планете Земля.
«В сентябре 1945 года около 40 тысяч солдат Квантунской армии были отправлены под конвоем в Тайшет. Всех их отправили на строительство железнодорожной ветки на Братск. Лагеря располагались примерно через каждые 200 метров. Я попал в то место, где сейчас находится станция Невельская. Вокруг – глухая тайга, поселений нет. Жили там, в основном старики, женщины, дети. Мужчин было мало, поскольку их много погибло во время войны. Японские военнослужащие протянули ветку до Братска, когда объявили, что нас репатриировали и можно возвращаться назад. Но многие уже не смогли вернуться. За это время 3 600 японцев погибло. Во время боёв не гибло столько людей, сколько во время строительства ветки».
По сей день, японские делегации, время от времени посещают могилы своих предков. Одну из делегаций, в качестве переводчика, встречал и бывший осуждённый Чеусов, упомянутый в начале статьи.
С прибытием японских военнопленных в наш регион, темп строительства ветки значительно вырос – ежедневно путь удлинялся в среднем на 2 километра.
Едва рельс ложился на своё место, как по нему начинали осторожно сновать первые паровозы, таща за собой груз, так необходимый для продолжения строительства. Материала не хватало – на западе страны так же шло активное восстановление путей сообщения, уничтоженных отступающими фашистами.
Ввиду того, что иногда приходилось скреплять рельсы деревянными накладками вместо металлических изделий (да и сами рельсы класть либо бывшие в использовании, либо с дефектами и выработкой), то поезда часто падали и осуждённые были вынуждены вновь ставить на рельсы сошедшие вагоны и паровозы.
В помощь осуждённым, на 250 километровом участке от Тайшета до Братска работало 14 экскаваторов, 112 автомашин, 12 поездов. Но техники не хватало, поэтому ежедневно приходилось сосредотачивать на каждом строящемся километре контингенты ЗК свыше 100 человек.
Так как темпы строительства мостов отставали от темпов строительства железнодорожного полотна, инженеры шли на временные полумеры, заставляя прокладывать пути прямо по неглубоким бродам через реки летом, а зимой – по временным ледовым переправам. Где льда не хватало по высоте – его искусственно наращивали при помощи подвоза воды.
По воспоминаниям вихоревчанина Сергея Дмитриевича Меределина, бывшего озерлаговца, только вокруг Вихоревки располагалось 8 лагерей: 011, 013, 050, 052, 403, 404, 405 и 410 в районе Кузнецовки.
Всё вышеперечисленное делалось для того, чтобы любой ценой успеть к началу строительства Братской ГЭС…
…И 7 ноября 1947 года на Старый Братск, выпуская пары, прибыл новенький паровоз, доставив первые грузы фактически по костям тысяч заключённых и военнопленных.
К 7 ноября 1950 года заработала вся ветка Братск – Лена (на тот момент с паромной переправой через Ангару). В 1951 году был построен железнодорожный мост, окончательно запустивший путь сообщения Тайшет-Лена.
Путь, длиной в 720 километров занимал у пассажиров того времени 4-5, а то и 6 дней пути. Малая скорость движения объяснялась низким качеством железнодорожного полотна, отчего пассажирские и грузовые поезда редко разгонялись свыше 30-40 км/ч.
Иосиф Виссарионович Стали умер 5 марта 1953 года и с его смертью начался процесс развенчания культа личности «Вождя народов». В заледеневшее от репрессий, Советское государство стало постепенно проникать такое политическое явление, как «оттепель».
«Оттепель» - термин, который практически ничего не значит для современника.
Но тогда, в начале 50-х, в стране происходили столь глобальные перемены взглядов и убеждений, что сталинская, репрессионная машина дала сбой и долгожданные послабления проникли в Исправительно-Трудовые лагеря.
Увеличился объём хлеба. Заключённым стали выплачивать минимальную заработную плату, в размере 10-20 рублей. Открылись внутрилагерные магазины. Военнопленные отправились домой, а по лагерям начали разъезжать специальные комиссии, пересматривающие дела осуждённых, водворённых в лагеря по 58-й статье.
Разрешили полноценную переписку с родственниками.
Весной 1953 года Тайшет первым поменял статус исправительно-трудовых лагерей на лагеря наёмного труда. И в наших краях был запущен процесс реабилитации заключённых, но в Братский район вышеуказанные комиссии прибыли несколько позже – только в 1954 году. Тем не менее, уже в марте 1954 года пали заборы с колючей проволокой и исчезли ненавистные номера, пришитые на одежду.
Освобождённые и реабилитированные граждане, находящиеся в условиях каторги долгие 7-10 лет, выходили из лагерей надломленными и обескураженными. За столь непростительно огромное количество времени, проведённого в несправедливом заключении, исчезали целые семьи и многие вчерашние зеки, оставались в тех местах, где их застала неожиданная свобода.
Как вспоминал тот же Абламский – только с возобновлением переписки Владимир Павлович узнал, что его супруга снова вышла замуж за другого мужчину. Владимир не винил жену, так как в ответном письме женщина, из ныне далёкого Харбина, искренне извинилась за содеянное и призналась, что считала мужа погибшим.
Так как возвращаться в Харбин было не к кому, Владимир Павлович остался в Вихоревке, где продолжил заниматься фотографией, художественной самодеятельностью и тренерской деятельностью, открыв секцию фигурного катания на территории нынешнего стадиона «Локомотив».
Бывшие озерлаговцы начали строить первые дома или заселяться во вчерашние бараки, отданные в ведение Городского Совета. Что интересно – именно вчерашние осуждённые вихоревских лагерей отстояли своё право называть улицы по собственному разумению. Большинство улиц, возникавших тогда, имели «номенклатурные» названия – Дзержинского, Ленина, Кошевого. С освобождением осуждённых в Вихоревке появились улицы, несущие на своих табличках фамилии поэтов или красивых таёжных растений, что в Советском Союзе являлось весьма редким явлением. Именно благодаря вчерашним озерлаговцам возникли такие улицы как Лермонтова, Речная, Гоголя, Ермака и многие другие.
Подобный «романтизм» названий весьма объясним. Как вспоминал Василий Сергеевич Пасечников, при строительстве Депо из 25 человек заключённых, работавших в мастерской, 17 были с высшим образованием.
Многие осуждённые, впоследствии стали выдающимися работниками ВЛЗК (ранее – место деревообработки осуждённых, ныне – территория лесозаготовительного предприятия «Байкал») и железной дороги, внеся свой неоценимый вклад в процесс грядообразования.
В память о ИТЛ, на территории города Вихоревка, 6 мая 1990 года была учреждена «Ассоциация узников ОЗЕРЛАГа», в которую вошли 48 вихоревчан и 24 члена общества из других городов.
В завершении девятнадцатой части скажу: горе тем, кто ассоциирует ОЗЕРЛАГ с современными лагерями, пропагандируя «воровскую культуру».
Нет, заключённые, жившие тогда и осуждённые, отбывающие свой срок сейчас – это, в большинстве своём «земля и небо», в области культуры, образования, нравственных и морально-волевых качеств.
Конечно, и в нынешних лагерях присутствуют образованные и достойные люди, совершившие ошибку. Но основная масса… что ж, не мне судить… не мне судить…
Да, Вихоревка всегда считалась негласной «лагерной столицей» Братского района. Но «дурная слава» закрепилась за городом задолго до существования ЛИУ-27 и ИК-25! Но люди, прошедшие через советские Исправительно-Трудовые Лагеря не были преступникам!
Нет, не «лагерная столица» - город Вихоревка, но город великих людей, переживших, преодолевших страшные удары судьбы и не потерявших свою человечность, не растративших потенциал личности. Может быть поэтому, протоиерей Евгений Сумин негласно называет наш городок «Благословенный град»? Как знать…
В какой-то мере, заключённые ОЗЕРЛАГа просто оказывались не в том месте, не в то время… но для многих осуждённых, именно Братский район стал Малой Родиной и местом последнего пребывания на планете Земля.
